К легенде мы подбирались долго. Может, излишне долго.

Если есть в хоккее таинственные личности, Борис Шагас оттуда, из «таинственных». Самый что ни на есть секретный агент. 40 лет отвечал за селекцию в хоккейном ЦСКА, попал в команду вместе с Виктором Тихоновым. Приложил руку к переходам Касатонова, Макарова, Ларионова, Быкова, Могильного, Федорова, Малахова и многих-многих других. Про Шагаса говорили – где прошел он, там выжженная земля. Все эти 40 лет оставался даже не на втором плане – в подполье. Такая работа любит тишину.

Мы делали попытки – и десять лет назад, и пять натыкались на всем знакомый в хоккейном мире смешок: «Интервью? Да никогда в жизни!»

А тут вдруг согласился.

Вот сидим в столовой старого армейского дворца, мимо снует молодежь. Впрочем, для Бориса Моисеевича, которому в октябре стукнуло 77, все мы – молодежь:

– Сашка, привет! – кричит через весь зал.

«Сашкой» оказывается сын Харламова.

– Ты сегодня играешь? – спрашивает какого-то мальчишку.

– У меня травма, – отвечает упавшим голосом.

– Хе-хе! У меня тоже травма! – подбадривает как-то странно Шагас.

Повернувшись, поясняет для нас:

– Вратарь 1997 года рождения. Интересный парень – но в прошлом сезоне дурака валял. А в этом вроде ничего.

Замолкает на секунду – и вдруг вспоминает важное:

– Нигде не прочтешь, что умер человек! Столько случаев! Юра Шундров скончался – вы слышали?

– Была заметка.

– Про Шундрова-то, может, и была. А что у братьев Морозовых, Алексея и Валентина, отец умер, где прочитаешь?

Мы вздыхаем – а мимо проходит кто-то розовощекий. Шагас оттаивает. Парень склоняется над нашим столом, замечает диктофоны:

– Что, интервью даете?

– Вали отсюда! – невозмутимо сообщает Шагас. – Ха-ха.

– Про меня расскажите, – юниор держит удар.

– Что про тебя говорить-то? Как ты порешь?

– Кого? – дерзковато усмехается тот и идет своей дорогой. На запах жареной картошки.

А Шагас переключается на высоченного крепыша. Формулируя еще забористее:

– Ух, и здоровый пердила!

Окликает:

– Играешь сегодня? Нет? Тогда купи гитару, на ней поиграй…

Пенсия

– Борис Моисеевич, да вы вообще не меняетесь. Что вас на пенсию-то выпроводили?

– Решение руководства, год назад отправили. Ровно 40 лет я в ЦСКА отработал. В 1977-м пришел Тихонов, следом я.

– Познакомились с Виктором Васильевичем, значит, не в ЦСКА?

– Что вы! Мы контактировали, когда он еще в «Динамо» был вторым. Виктор Васильевич – работяга. «Сплавили» его тогда.

– Это как же?

– Нашлись люди, которые стали наверх толкать вместо Аркадия Ивановича Чернышева. Но тот авторитетный человек, со своими покровителями. Так они воспользовались, что Виктор был в звании капитана. В приказном порядке направили в рижское «Динамо» главным тренером. А там раскрылся. Он жил хоккеем!

– До Москвы все ж доехал.

– А потому что засунули еще главным тренером в экспериментальную сборную. Тут-то и насели на него руководители – давай, возвращайся в Москву. Пробивал эту идею генерал-полковник Соболев из Главпура.

– Главное политическое управление?

– Ну да. Помощник Епишева – большой человек! Хоккей обожал… Забыл, о чем я говорил.

– О том, что рано вас на пенсию спровадили. Каждого мальчика из «Красной Армии» по имени знаете.

– Точно. Почему я про Тихонова и заговорил. Виктор Васильевич умер, к власти приходили новые люди. При поддержке Петрова и Михайлова. Для ЦСКА авторитетнее фамилий нет, сами понимаете.

– А вы были в команде Федорова.

– Да, работали втроем – Федоров, Володя Попов и я. Сергей меня из НХЛ вернул, я девять лет был скаутом «Оттавы». А тут даже его решили сместить.

– На хоккей Федоров ходит?

– В прошлом году редковато бывал, сейчас чаще. Да и команда переехала в новый дворец, ВТБ. Может, правильно, черт его знает. Есмантовича как-то спрашиваю: «Сколько у нас на фасаде будут висеть Локтев и Тарасов? Уже два года, мозоли на глазах…»

– На кого менять?

– Третьяку очень хочется, чтоб его портрет повесили – но сам же не скажет!

– А надо повесить?

– Конечно! Третьяка и Тихонова.

– Вы сегодня имеете отношение к «Красной Армии»?

– Никакого. Так, приезжаю по старой памяти. Вот на матчи ЦСКА не хожу.

– Почему?

– Пропуска нет. Смотрю по телевизору.

– В Игоря Никитина верите?

– Честно? Нет. Культурный, молчаливый. Вторым тренером работать может. Но главным…

– Кто, если не он?

– Я за своих, армейцев! Есть Кравчук, например. Хомутов. Быков – но без Захаркина. Еще десяток фамилий легко назову. А на должность президента клуба подошел бы кто-то из легендарных – Ларионов, Федоров, Буре.

– Кстати! Вам жаль, что Ларионов не востребован в российском хоккее?

– Да, он бы мог огромную пользу принести, многому научить. Умный, интеллигентный, хоккей понимает как никто. Но вот не складывается пока. Подался в агенты, Женю, старшего брата, подтянул.

Харламов

– Не бедствуете на пенсии?

– «Роснефть» не забывает, поддерживает. Еще в «Оттаве» что-то заработал. Даже сыну помогаю. Тяжелая у него судьба. Когда-то занимался хоккеем, потом умудрился сесть на наркотики. Знаете, как страшно?

– Боимся представить.

– Ему уж 41 год, взрослый парень. А теперь жизнь начинает заново – 13 лет в тюрьме отсидел. Кто-то что-то был должен, Максим мой пошел разбираться. Начали его выгонять – а он на кухне схватил нож и воткнул в человека. Насмерть!

– Кошмар. Ездили к нему?

– Да, мотались в Мордовию. А он все письма писал матери – покончу, мол, с собой. Шантажировал!

– Как мама выдержала?

– Как, как… Умерла. Старший сын тоже. Жили на Госпитальном валу, рядом Введенское кладбище. Все сейчас там.

– А вы отлично выглядите. Седина едва-едва.

– Я никогда не пьянствовал. Курил мало, не затягиваясь… Но возраст все-таки сказывается. Память немножко подсела после этих приключений. Раньше-то легенды про нее ходили. Я каждого знал в хоккее, до мельчайшей подробности.

– Вот перебрались вы с Тихоновым в ЦСКА. Первый хоккеист, которого привели?

– Так-так… Бабинов до нас появился, по инициативе Локтева. Из Риги Виктор Васильевич сразу Балдериса вытащил. Капустин долго хвостом крутил, не хотел из «Крыльев» уходить, его Сыч уговорил. На следующий год пригласили из «Трактора» Макарова, а из СКА – Касатонова и Дроздецкого. Чуть позже еще ленинградских взяли –Гусарова и Белошейкина. Брали в межсезонье обычно двух-трех игроков. Куда больше-то? Не солить же. В кадрах у нас дефицита не было.

– Юный Ларионов действительно к переходу в «Спартак» склонялся?

– Да. Выбрать ЦСКА посоветовал Эпштейн. К мнению Николая Семеновича, у которого в Воскресенске играл, Игорь прислушивался. В Москве ему сразу дали однокомнатную квартиру, а родителям – двухкомнатную. Вообще Тихонов столько для Ларионова сделал!

– Например?

– Помог, когда тот на машине человека сбил. Хорошо, не насмерть. У Жлуктова такая же история. Тоже замяли.

– Тихонов рассказывал нам: «Виктор в отличие от Игоря поддатый был за рулем. Мне говорят: «Выгоняйте Жлуктова к чертовой матери!» Но я сохранил игрока для хоккея. Сам решал, кого убирать, а кого оставлять, поскольку Андропов предоставил полный карт-бланш».

– Так и есть. Тройка была потрясающая: Балдерис – Жлуктов – Капустин. Как по-разному сложились судьбы! Хельмут в Риге живет, на «Бентли» ездит. Сережа в 42 умер. А Витя в инвалидном кресле.

– Общаетесь?

– Давно не видел. Раньше у него водитель был, привозил на хоккей. В последние годы на матчах не появляется.

– Как он инвалидом стал?

– На «Призе «Известий» ударился спиной о борт, травмировал позвоночник. С возрастом начались проблемы. И здесь лечился, и за границей – бесполезно. Есть болезни, при которых уже ничего не поможет. Только кладбище.

– Разговаривали мы с Валерием Гущиным, тот подтвердил слова Балдериса: Тихонов способен был надавать игроку пощечин.

– Да что вы сказки слушаете! Виктор Васильевич мог вспылить, напихать, за грудки схватить, но не более. Уж на что Валя Морозов парень говнистый – даже его Тихонов пальцем не тронул! А Балдериса, любимца своего, и подавно. Все ему прощал, как сынишке. И в рижском «Динамо», и в ЦСКА.

– Тихонов нам то же самое про Харламова говорил: «Валера часто по пьянке прокалывался, но я никогда не наказывал».

– Это правда. Выпить Харламов любил. Почему с Сашкой Гусевым в Чебаркуль загремели? Квасили где-то, Тарасов узнал, отправил на перевоспитание. Причем на Харламова в тот момент ставку не делал. Но когда Кулагин шепнул, что Валеру «Спартак» зовет, Тарас перепугался и вернул его в ЦСКА.

– Полагаете, перешел бы Харламов в «Спартак»?

– Запросто. Демобилизовался бы и вперед.

– Вновь процитируем Виктора Васильевича: «К концу карьеры у Валеры были напрочь разворочены голеностопы. Из-за этого потерял маневренность. ЦСКА он бы и в таком состоянии помог, а в сборной уже терялся».

– Травм у Харламова было очень много. Его же на площадке все время били. Плюс первая авария. Трудно представить, как при таких болячках доиграл до 33 лет. Но главную ошибку сделал, когда пустил за руль жену. У Ирины и прав-то не было, да еще полуслепая. Погубила себя, брата, Валеру…

– С Тарасовым у Виктора Васильевича не складывалось.

– Тарас, считаю, великий тренер. Но такой скобарь… Постоянно Бубукина за чем-то посылал. Едут куда-то – неси спирт!

– Вот это да.

– Приезжают в Ярославль к Сереге Николаеву. Говорят: «Товарищ, да у вас в машине уже трехлитровая банка стоит…» – «Дайте еще!» У Тарасова масса положительных качеств, но вот людей рядом не замечал. Не выбивал для хоккеистов машины. Викулов «Волгу» еле получил – уже Тихонов ему помог. Виктор Васильевич большое значение этим моментам придавал. В министерстве обороны служил генерал-лейтенант Гольдберг. ЦСКА выигрывает – дают на команду пять «Волг». Правда, было положение: менять автомобиль можно раз в три-четыре года. Сезон заканчивается – устраивают выездную торговлю.

– Что за штука?

– Так вы молодые, не знаете… Это военторговские магазины организовывали, можно было отовариться. Хочешь, дубленку бери, хочешь – шубу. В обычном универмаге пустые прилавки, а здесь – все есть!

Вратари

– Викулов закончил жизнь бомжом.

– Володя – изумительный человек. Замкнутый, но добродушный. Мне помог, когда сыну надо было армию сделать. Чтоб числился в ЦСКА. А для себя Викулов никогда не станет унижаться, просить. Женился удачно, на дочке морского генерала. Как его, который с кортиком?

– Адмирал.

– Во, адмирал! В семье все нормально. Пока играл, к спиртному вообще не прикасался. Затем молодежь тренировал. Требовательный такой был, следил, чтоб никто из родителей не совался. И вдруг начал выпивать. А кончил тем, что толкался с пьяницами где-то в районе Хорошевки. Опустился и умер. Полупанов, его одногодок, давным-давно завязал. В позапрошлом сезоне еще ходил на хоккей, а теперь бросил. Не знаю, живой ли. Сейчас умрет кто-нибудь – и не напишут…

– Да, вы информировали.

– Эх, одна секунда – и нет человека! Корженко помните? Какой парень! Исключительно талантливый! Из Горького привезли.

– На тренировке погиб?

– Каток был на том самом месте, где сейчас гараж ЦСКА. В воротах стоял Тыжных. Корженко выкатился на него, начал финтить, ушел в сторону – и Сашка ему клюшку сунул в коньки. Тот запнулся на полном ходу, полетел головой в борт. Перелом шейных позвонков. А такой здоровый лоб был – метр девяносто!

– Кто из хоккеистов пропил талант?

– Если б Игорь Вязьмикин не сидел на стакане, хоккей получил бы выдающегося игрока. Но парень бесхарактерный, с ленцой. После убийства старшего брата запил. Да так, что все в ужасе были. Тихонов с ним и по-хорошему, и по-плохому – ничего не помогало. Отчислил.

– Все, как с Белошейкиным?

– Один-в-один. Только Женьку надломила неудачная женитьба на ассирийке. Такие надежды на него возлагали, а оказался пьяницей и наркоманом. Если покончил самоубийством – значит, с головой не в порядке? Так?

– Наверное.

– Перед Олимпиадой в Калгари считался основным вратарем, но за пару дней до стартового матча порвал «кресты». Сезон для него завершился. Первым номером стал Мыльников. А в ЦСКА, когда чемпионат возобновился, – Тыжных. Но порет и порет. Тихонов в растерянности: «Что делать?» Давай, говорю, Лешу Червякова возьмем, в Калинине служит, играет за СКА МВО.

– И что?

– Оставшиеся матчи провел прекрасно, помог нам золотые медали завоевать. Но оставаться в ЦСКА не захотел, вернулся в «Химик».

– Вместе с Селяниным.

– Точно. Своеобразные ребята.

– В чем?

– Селянин – защитник очень жесткий, физически одарен был невероятно. Спокойно заиграл бы в НХЛ, таких там любят. Но накануне отъезда в «Виннипег» с кем-то подрался, монтировкой голову проломили. История в духе Селянина. Не режимил, книжек не читал. Дремучий! Помню, проезжаем на автобусе мимо Останкинской башни. Спрашиваю: «Сережа, знаешь, что это?» – «Вышка какая-то…»

– Он же не москвич?

– Из Новосибирска. А Червяков из Реутова. Забавный, простодушный. Рассказывали мне, как на сборах сидел в столовой с ветеранами «Химика». Приносят огромную кастрюлю каши. Леша каждому накладывает с горкой, приговаривает: «Скушайте все! Обязательно! А то завтра меньше дадут…»

– Не задержался в ЦСКА и Черных.

– Игрок толковый, техничный, но не проходил в состав. Конкуренция-то была ого-го! Отдали в СКА МВО. К концу службы изнылся, мечтал вернуться в Воскресенск. Еще и Филиппыч (Владимир Васильев, главный тренер «Химика». – Прим. «СЭ») все уши прожужжал Тихонову, умолял отпустить Черных, раз в ЦСКА на пацана не рассчитывают. Да многих отдавали. Леню Трухно – в тот же «Химик», Олега Старкова – в «Автомобилист».

– Сравнили! Черных, между прочим, олимпийский чемпион!

– Да олимпийский, олимпийский… У нас вся команда – олимпийские. Факт: не потянул в ЦСКА. Бывает.

– Вот с Хабибулиным вы не промахнулись.

– Колю из Свердловска забрал. Сразу рекомендовал в молодежную сборную, которую тренировал Петр Воробьев. Там уже были Ильдар Мухометов из московского «Динамо» и второй вратарь, из Челябинска, забыл фамилию. Оба 1972 года рождения. Хабибулин – 1973-го. Но Петр Ильич поверил в него, сделал основным.

– Кого отцепил?

– Челябинского. Потом Тихонов повез Колю в Альбервилль. Пусть третьим номером после Шталенкова и Трефилова, зато олимпийским чемпионом стал. Премиальные за победу получил наравне со всеми.

– Пять тысяч долларов.

– Из этой суммы Роберт Черенков, руководитель хоккейной делегации, потребовал половину. Коля ко мне: «Что делать, Борис Моисеевич?» – «Ничего не давай!» Но Черенков так насел, что пришлось поделиться. Ушлый был мужик, Тихоновым прикрывался. А Виктор Васильевич ни сном, ни духом.

– Еще и золотой медалью парня обделили. Та, что предназначалась Хабибулину, досталась Тихонову.

– Было, было… Через десять лет справедливость восторжествовала. Для Хабибулина изготовили такую же медаль, вручили на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити.

– Мы многих расспрашивали. Случалось, слышали – Коноваленко был сильнее Третьяка. Однажды сказали нам, что посильнее даже Сидельников.

– Коноваленко, может, и посильнее. Только очень уж ненадежный товарищ. Мог пропасть на две недели в своем Сормово – что для Третьяка немыслимо. Правда, Коноваленко и пьяным так сыграет, как другим не снилось… Вот Третьяка Тихонов упустил. 32 года, играть да играть! Но не позволил жить дома, и тот закончил.

– Стоило позволить?

– Почему бы не сделать исключение? Тихонов опасался, что разрешит Третьяку, и завтра на пороге возникнут Михайлов с Петровым: «Мы тоже хотим».

Гущин

– В ЦСКА 80-х любимцем Тихонова был Касатонов?

– Да, к нему относился с особенной теплотой. Леша молодец, в тяжелый момент от Виктора Васильевича не отступился. Не предал. Никаких писем не подписывал. Из-за этого с Фетисовым разругался, долго не общались. Скажу откровенно: в той ситуации Тихонов сам виноват…

– В чем же?

– Я ему говорил – надо в первую очередь отпустить Фе-ти-со-ва! Сразу бы все улеглось. Остальные ждали бы спокойно. А получилось, что журналистов подтащили, те вытянули жен – пошла эпопея…

– Даже супруга Сергея Старикова приложила Виктора Васильевича в письме, которое опубликовала «Советская культура».

– Вот-вот.

– Многие поразились, когда годы спустя Стариков вернулся из Америки, и Тихонов взял его на работу в ЦСКА.

– А я не удивился. Виктор Васильевич – абсолютно незлопамятный. Интересы дела ставил выше личных обид. Была же и с Михайловым история. Когда тот заканчивал карьеру, расстались недобро. Помогал Тихонову в ЦСКА Юра Моисеев. Почерк у него был каллиграфический, вел журналы тренировок. Когда в московское «Динамо» ушел, несколько журналов пропало.

– Реакция Тихонова?

– Посмеялся. Моисееву на эту тему никогда ничего не говорил. Встал вопрос – кто будет новым ассистентом. Был бы Тихонов злопамятным, разве позвал бы Михайлова? Не один сезон вместе отработали. А возвращаясь к событиям конца 80-х… Сам бы Виктор Васильевич с тем накатом не справился. Хорошо, рядом был Гущин, который занимался темными делами. Позже Начкебия.

– Тот, что сейчас в бегах?

– Говорят! Столько вывез денег, что страшно представить. Ездил в Канаду, получал за хоккеистов. Перечисляли деньги в какую-то организацию – к таким же прохиндеям, как Начкебия. Там и дербанили. Он нам все пел: «Вы будете в шоколаде!» Ну а Гущин… Это моя ошибка.

– Почему?

– Играл он в рижском «Динамо» у Тихонова. Сбил человека на машине, впаяли срок.

– Мы слышали, это сам Тихонов сбил. А Гущин взял вину на себя.

– Да что вы… Тихонов за руль-то не садился! Нас обычно солдатик возил. Я сидел рядом, а Виктор Васильевич дремал на заднем сидении.

– Или записывал что-то?

– Да ничего он в машине не записывал. Неудобно. В Москве вообще не водил, а в Риге как-то попробовал. Сразу же в аварию попал. И забросил это дело. Юрзинов такой же. Не ездит.

– Так отсидел Гущин. И что?

– Перетащили его в Тольятти отбывать срок. А он хваткий, деловой. Может угостить и все в таком духе. Однажды меня встречает: «В московское «Динамо» зовут». Я и подумал – что делового человека терять? Поди знай, как выйдет… Взяли его в ЦСКА!

– На чье место?

– Вот, о чем и речь. Это сейчас резиновые штаты – кого хочешь, того и бери. А тогда целый скандал вышел! Убирать-то пришлось Михайлова.

– Обиделся на вас?

– Естественно. Но у Виктора Васильевича с ним уже были натянутые отношения. Я-то думал – как лучше! Михайлов военный человек, уехал по армейской линии в Ленинград. Петров туда же подался. Там история случилась, какие-то бандюги засадили острым в горло. Едва спасли, но до конца жизни говорил тоненьким-тоненьким голоском.

– Подробности знаете?

– Он один знал – ни с кем не делился. В Ленинграде настоящие банды работали. Гущин тем временем в ЦСКА за дело взялся, начал крутить-вертеть. Квартиры, машины…

– Когда ваши дороги разошлись?

– Стал я «Оттавой» заниматься, а Гущин принялся Тихонова накручивать против меня. Насколько деловой, настолько и скользкий человек. Я не очень его воспринимал. Потом и Гущина убрали. Много здесь сменилось людей. Меня самого не пускали в ЦСКА!

– Не может быть.

– Я вам что, придумывать буду? При Барановском Тихонова выгоняли из дворца, все делали, чтоб его команда не называлась ЦСКА. В итоге с той стороны здания, где голая стена была, прорубили отдельный вход. Специально для Тихонова и его хоккеистов. Чтоб два потока не пересекались.

Конкуренты

– Гущин нам рассказывал, что однажды Тихонов на него орал со страшной силой. На вас – случалось?

– Ни разу! Хотя… Было.

– Расскажите же.

– Болтали с Володей Богачем, администратором. Он спросил: «Ну как сборная на турнир в Голландию съездила?» – «Да так себе…» – «Что, не заплатили никому?» Я отшутиться решил. Ляпнул первое, что пришло в голову: «Может, Тихонову и заплатили». Тут за спиной: «Что?! Да тебе язык оторвать надо!»

– Виктор Васильевич?

– Ага. Тихонечко сзади подошел, была у него такая привычка. Беззвучно – как индеец! Попер на меня. Но быстро оттаял.

– Богача летом 1996-го расстреляли на территории ЦСКА.

– Жалко Володю. Славный был мужик. Играл в футбол за ЦСКА, в Венгрии в составе группы советских войск служил. Вернулся – рекомендовали Тихонову, много лет у нас администратором отработал, никаких претензий. И вот нелепость… Приехал с женой к руководству ЦСКА за ключами от новой квартиры. Припарковался рядом с кортом, где в это время какой-то бизнесмен играл. Того припугнуть хотели. А Володя услышал выстрелы, побежал с перепугу прямо на них. Получил несколько пуль.

– Селекционеры, приезжая в другие города за игроками, иногда сталкивались с угрозами. Вы тоже?

– Нет. Это в Москве Тарасов бочку на меня катил…

– За что?

– Я тогда в «Спартаке» работал. Перетащил из молодежки ЦСКА Костю Климова. Помните такого?

– Нет.

– Неплохой игрок, двукратный чемпион СССР. В 1982-м погиб в автокатастрофе. Когда же Костя в «Спартак» перешел, я во дворце столкнулся с Тарасовым. Увидел меня, нахмурил брови: «Ну что, молодой человек…» Голосил так, что стены дрожали. Еще с Сысоевым была история.

– Генералом КГБ?

– Да-да, зампредом ЦС «Динамо». Хотел я из Минска призвать Микульчика и Борщевского. Причем оба были не против. Сысоев узнал, предупредил: «Учти, Борис, станешь врагом «Динамо», если этих пацанов тронешь».

– А вы?

– Да и черт с тобой, думаю. Других найдем. Что, в Советском Союзе хоккеистов мало? А Микульчик с Борщевским вскоре в московском «Динамо» очутились.

– Микульчик – первый тафгай в нашем хоккее.

– Парень боевой. Длинный, худющий, культуристом не выглядит, но характер! На льду ни себя, ни соперников не жалел.

– Еще вы кого упустили?

– Лешу Яшина. Очень мы его хотели, но в семье все решала мама. Бывшая волейболистка, за «Уралочку» выступала.

– А папа?

– Инженер. Люди из московского «Динамо» в Свердловск приехали, с мамой обо всем договорились. Уж не знаю, чем ее взяли. Или ситуация с Тюриковым. Родители – простые работяги, но с гонором. Показали им отличную квартиру в районе Речного вокзала. Скривились: «Не подходит. Далеко…» Плюс сам Тюриков покидать «Спартак» желанием не горел.

– Как и Болдин?

– Да, с Игорем тоже был разговор. «Спартак» держался за этих ребят. В институт пристроили, через директиву не призовешь.

– Как у вас с конкурентами отношения складывались?

– Георгия Журавлева, селекционера московского «Динамо», я не воспринимал. Скользкий тип. Помню, смотрим хоккей на Малой арене, вдруг слышу: «Борис Моисеевич, вам защитничек нужен?» – «Ты о ком?» А он жестом показывает, мол, бабки гони, тогда расскажу.

– Ловко.

– Я аж поперхнулся. Отдышался и говорю: «Ты что, обалдел?! Мне из своей зарплаты с тобой рассчитываться?!» Продолжать беседу не стал, отсел. Потом с Журавлевым долго не здоровался. Когда Голубович вышвырнул его из команды, я не удивился.

– Выяснили, о каком защитнике шла речь?

– Да, из Новосибирска. Фамилия вылетела из головы. Он как раз в армии служил, перевели в ЦСКА, не потянул. Средненький игрок. А Валера Жиляев, спартаковский селекционер, из-за Володи Ковина на меня дулся.

– Это что за история?

– Играл он за горьковское «Торпедо». Нам был без особой надобности, но в сборную привлекался, даже олимпийским чемпионом стал. Положил на Володьку глаз «Спартак». А его в Горьком все устраивало, уходить не хотел. Перед каким-то турниром на сбор приехал, я к Тихонову: «Спартачи на Ковина насели, не знает уже, куда от них деться. Давай парня в Горький отпустим?»

– Что Тихонов?

– Пожал плечами: «Давай». С утра пораньше за Володей пришла машина, увезли. Жиляев к обеду явился – игрока нет. Шум-гам. А мне смешно.

– В «Спартак» Ковин так и не перешел.

– Да, играл в «Торпедо», пока Союз не рухнул. Потом во Францию уехал, там и осел, тренирует кого-то.

– Жиляев вас недолюбливал.

– Ну а что меня любить – я ж не девочка. Кстати, в «Спартак» его на мое место взяли. Шадрин с ним дружил, поддерживал. Да и сам Валера – нормальный парень. Трудолюбивый, исполнительный. Лет через десять в футбольный «Спартак» перебрался.

– Вы же в спорт пришли из довольно странной профессии?

– Но льду не чуждая – был мастером холодильных установок. Целый комбинат! Радиаторы здоровые, трубы тоже. Надо правильно согнуть.

– В хоккее-то интереснее.

– Когда-то играл за «Серп и молот», детскую команду. Стал ходить на игры, общаться. Так и втянулся. Начал-то со «Спартака», Борис Майоров был главным тренером. Пару переходов оформил – и признали меня. Тогда же перевести хоккеиста из «Динамо» в «Спартак» – целое приключение! Сегодня иначе. Всё на деньгах.

Аферюга

– Виктор Васильевич чуть что – указывал на вас. Как с переходом Владимира Малахова. Говорил: «Я ни при чем, это все Шагас».

– Правильно! Тихонов работает с командой, ему чужих отсматривать некогда. Спросишь: «Такой-то интересен?» – «Да, неплохой…» Чтоб потом напомнил – никогда. Ты сам занимаешься. Вообще-то он верил в мой взгляд на хоккеиста. Вот вы наслушались сплетен, будто мы насильно в ЦСКА свозили, а на деле-то – все не так!

– Что вы говорите.

– Многие сами в ЦСКА стремились. Вот Сашка Семак…

– Который до ЦСКА не доехал?

– Упустили засранца! Оказался в «Динамо» – а должен был у нас. В Уфе договорились, что отдают хоккеиста, сам Сашка согласен. А в ЦСКА играл Леша Соломатин, его приятель. Предложили ему на офицера подписаться, Соломатин ни в какую: «Дослужу и уйду!» Ну, Виктор Васильевич и закусил губу: «Ага, дослужишь». Надели на него форму рядового – и на въездные ворота в ЦСКА. Стоял, сторожил. Ха!

– Это спартаковский хоккеист?

– Да, умер недавно в Швеции от пьянства. Тренировать там пытался, грузчиком работал в порту. Семья распалась. Здесь тоже тяжело ему пришлось: брат умер, мама болела…

– Долго простоял на воротах-то?

– Ну как я вам скажу – пять месяцев или шесть? Но тут Виктор Васильевич просчитался: Соломатин насплетничал Семаку о своей горькой судьбе. Как из него «вратаря» сделали. Сашка струхнул – и в «Динамо».

– Еще одного хоккеиста Виталий Давыдов у вас увел из-под носа.

– Это кого же?

– А мы напомним. Вы ждали на перроне, а Виталий Семенович сразу отправился в вагон. Михаил Татаринов!

– Да ну, выдумки! Татаринов служил во внутренних войсках в своем Ангарске. Прямо там упекли. Я хотел его прибрать к рукам, но и «Динамо» не пальцем деланное.

– Это золотые слова.

– Они тоже знали, что защитник классный. Что ж им своего-то упускать? «Динамо» через Голицынское училище в курсанты забривало 18-летних. Проходит полгода – переводят в войска. Только ради того, чтоб нас обойти.

– Как быть?

– А всех-то не призовешь! Мы тоже умели разглядеть молодого – так Могильного получили, Федорова. Даже принуждать не пришлось. Макаров сам мечтал в ЦСКА оказаться. Люди офицерами становились, льготы, пенсия. Совсем другая судьба.

– Федорова у вас перехватить могли?

– Нет. Когда он из Апатит в Минск переехал, с Виктором, его отцом, была договоренность: заканчивает парень школу – и в ЦСКА. Другие варианты они не рассматривали.

– С Виктором Федоровым ладили?

– Да. Нормальный мужик, в хоккее разбирался. Правда, слишком эмоциональный. А уж когда поддаст… Все у него плохие.

– Умер внезапно.

– 70 лет, выглядел крепким. Приехал в Питер на матч со СКА. В гостинице выпил, заснул. Во сне остановилось сердце.

– Могильного вы где увидели?

– На первенстве Вооруженных сил. Играл за Хабаровск. Предложили в Москве остаться – он с радостью. Но характер тяжелый. О-ох, какой тяжелый! Мечта у него была – играть за границей. Вот и сбежал. Скорее всего, и Федорова подговорил.

– Говорят, Могильный на первом же занятии двинул Иреку Гимаеву. Потом боялся приходить на тренировки.

– Да ну, чушь! Лепят сейчас, кому не лень! Вот я сижу с вами, даю интервью – могу нагородить про любого.

– Ну и расскажите, как Виктора Козлова проворонили.

– Динамовского-то? Это было. Парень так хотел в ЦСКА! Поехали мы с Гущиным в Тольятти оформлять. Обычная семья, папа – крановщик. Решили, что Витя сезон доиграет в «Ладе», дальше к нам. А оказался в «Динамо». Думаю, что-то здесь Гущин намутил.

– Призвать не так просто?

– Вот была история с маленьким нападающим. Тренировал потом… Ну, аферюга-то ему помогал, Захаркин… Тьфу…

– Быков?

– Быков! Обо всем договорились. Но учился в сельскохозяйственном институте на дневном отделении. Не призовешь, положение такое. Что делать? Местный полковник-военком уперся, не помогает нам. Я не выдержал, говорю Виктору Васильевичу: «Звони Соболеву»! Напрямую! Тот набрал, сказал пару слов – тут же команда: призвать.

– Сам-то Быков хотел?

– Рвался! Хотя травмирован был, еще и «Динамо» приглашало. Так что мы придумали? То ли ректор, то ли декан собирал монеты. Быков все время ему что-то презентовал. Подучили: «Попроси его, пусть переведет на заочное». Все сделал! А призывать повезли на третий день в какую-то деревню, чтоб в городе не светиться.

– Хитрые какие.

– С Геной Курдиным похожий случай. Приезжаем в Горький искать его – нигде нет. Узнаем, что родители в деревне живут, катим туда. Находим! В избе, у соседей. Едем в другую деревню на призывной пункт, а то местные партийные деятели перехватят. Начнут пакостить.

– Курдин тоже в армию рвался?

– Мне казалось – рвался. Да и куда ему деваться, ё, от армии-то? Начнешь бегать – можно и сесть.

– Теперь о Захаркине. Почему «аферюга»?

– Ну а кто ж? Авантюрист! В 80-е в каждой команде был человек из научной бригады. Так и Захаркин в ЦСКА появился. Мужик грамотный, этого не отнять. Но повел себя, мягко говоря, необъяснимо. Начал Тихонова учить, представляете! Виктор Васильевич посмотрел на него как на странного – и тут же уволил.

«Оттава»

– У Быкова вышла в юности некрасивая история.

– Да, что-то стащили. Троих поймали на этом деле – Быкова, Андрея Коваленко и вратаря из горьковского «Торпедо». Тоже «сборника». Шуровали в магазине. Денег-то нет, а глаза разбегаются. Украл Быков ерунду – ремень, что ли… Дисквалифицировали – и не попал на Олимпиаду-1984! А Коваленко приехал в Москву, сдался в армию. Через калининский СКА МВО мы его переводили как дисквалифицированного.

– Юный Коваленко никому нужен не был.

– Да ладно! Он уже в сборной играл. Прямолинейный как танк. А здоровый такой, что свернет кого хочешь.

– Почему Быков с Хомутовым рассорились?

– Говорят, из-за жен. Это уже во Фрибурге случилось. Жили там в большом доме, разделенном на две половины. Когда перестали общаться – разъехались. Помню, были с ЦСКА в тех краях на турнире, Быков зазвал в гости Жлуктова, Богача и меня. Еще Крутов подъехал, он тогда тоже в Швейцарии играл. Махнул, размяк, произнес задумчиво: «Фрибург – городишко маленький, тихий. Даже пьяных нет…» Ну почему же, говорю, видел одного. «Кого?» – «Тебя, Володя!» Ха!

– Быков и Хомутов правильно сделали, что не поехали в НХЛ?

– Думаю, да. В деньгах не слишком потеряли, зато спокойно, без травм доиграли до сорока. В Швейцарии ребят на руках носили. В Штатах хоккей другой. Сломали бы в первый же сезон – и до свидания.

– Как вас в «Оттаву» занесло?

– Друг мой, Женька Зимин, служил скаутом в «Филадельфии». Меня тянул: «Давай, давай…» А я упирался – и душа не лежит, и английский не знаю. Но убедил! Как-то едем по стране смотреть хоккеистов, приехали в Челябинск. Окружили меня местные, а наутро заметка: «Наш город посетил легендарный скаут Борис Шагас». Я Зиму толкаю в бок: «Гляди, что про меня пишут – «легендарный». А про тебя, двукратного олимпийского, ни слова!» Вот такие были корреспонденты.

– Сколько платили в «Оттаве»?

– Около 15 тысяч долларов в месяц. С каждым годом зарплата росла. Грех жаловаться. Это в ЦСКА, когда Союз разваливался, выкручивались, как могли. Вот работал у нас Сережа Чекмарев, массажист. Мастер на все руки. Зарубежную экипировку тогда днем с огнем не достать. Только у сборников проблем не было. А ему из Детройта Федоров присылал. Так Чекмарев шил ладошки для хоккейных перчаток. Пользовались огромным спросом. А я помогал реализовывать.

– Чекмарев потом в Америку уехал.

– По сей день в «Детройте» работает. Дом купил, отлично себя чувствует.

– Кого из наших вы в «Оттаву» пристроили?

– Начнем с того, что команда в те годы шла в лидерах. Пока на драфте очередь дойдет, уже и брать некого. Всех звездочек расхватали. При мне из русских заиграл в «Оттаве» лишь Волченков. А Кайгородов не закрепился, вернулся в «Магнитку».

– С Андреем Костицыным в ЦСКА что случилось?

– Да здесь все было нормально. Играл, правда, мало, вот я и посоветовал Брагину: «Возьми пацана в «Химик». А там на установке приступ эпилепсии. Брагин перепугался, позвонил: «Ты что, обалдел?! Он же больной». Отправил восвояси. Андрей был задрафтован «Монреалем», туда улетел. Канадские врачи подлечили – до сих пор играет. Вроде без обмороков.

Тихонов

– Недавно книжка вышла про Тихонова.

– Которую Татьяна Васильевна (вдова. – Прим. «СЭ») издала? Читал. Что-то мне не очень понравилось, нагородила она. Я-то некоторые вещи получше знаю. Ладно б, сам Тихонов написал…

– Видитесь с Татьяной Васильевной?

– Собирает нас раз в год в ресторане помянуть Виктора Васильевича. Обычно в конце ноября, умер он 24-го.

– Сильная женщина?

– Властная! Даже сейчас! Она же юрист, всю Ригу держала в руках. Тихонов очень к ней прислушивался – кроме одного вопроса.

– Это какого же?

– Дачу все мечтала построить, а Виктор Васильевич был абсолютно далек от этого. Куда ему строительством заниматься, если работал с утра до вечера? Помню, он в Москву уже перебрался, а Татьяна Васильевна еще оставалась в Риге. Потренировались, говорю: «Поехали, пообедаем». А Тихонов и забывал, что кушать надо. Взгляд бросит на часы: «Сегодня без обеда. Надо в Спорткомитет, оттуда в министерство обороны…» Уже смеркается – куда он едет? Думаете, домой? На базу – вечерняя тренировка!

– Понятно – не до дач.

– Не нужно ему это было. Татьяна Васильевна начала строить сама, какой-то аферист ее обманул… В конечном счете продали дом Роберту Черенкову.

– В Софрино? Где Черенков обитал до последнего дня?

– Вот-вот, в Софрино!

– Жил Виктор Васильевич на Тишинке, рядом с нашей старой редакцией. Часто его там встречали с пудельком.

– С Нероном-то? Да… Прежде была двухкомнатная квартира на улице Горького, в сталинском доме. Получил, когда еще за ВВС играл. А вернули его из Риги, надо улучшать условия. Одну квартиру показывают – не нравится. Другая тоже.

– Привередливый?

– Да нет, я бы не сказал. Не его черта. Совершенно не меркантильный. Но вот не нравится – и все. Много квартир пересмотрели, пока на этой не остановились: «То, что нужно!» А рижскую переписали на Василия, сына.

– Кто сейчас там живет?

– Не знаю. Супруга Васи за границей… Вообще-то Виктору Васильевичу не хотелось из Риги уезжать. Там его опекал большой человек, условия создал шикарные. Все схвачено. Татьяна Васильевна и сын тоже устроены.

– Это кто ж опекал?

– Министр внутренних дел, генерал. Потом с женой развелся – с должности сняли. Мощной поддержки Тихонов лишился. Хотя продолжал помогать первый секретарь латвийского ЦК.

– От московских генералов отбить не смог?

– Если генералу Соболеву еще можно было противостоять, то маршалу Устинову – никак. Тот лучший друг Брежнева!

– Сам Устинов вмешался?

– В том-то и дело. Виктор Васильевич отправился к Андропову искать защиты. Я, говорит, хочу работать в Риге и со сборной. Помогите остаться там. Но Андропов-то не глупый человек. Если министр обороны с Брежневым в обнимку ходит, все вопросы решили – что ему лезть в эти дела?

– Трезво.

– А смягчил Тихонова Сыч. Дальше во всем помогал. В итоге перевели в Москву, «майора» ему пробили. Дослужился до полковника.

– В форме его видели?

– Ни разу! Была ли она вообще?

– Думаете, была?

– Может, где-то висела. На приемы же надо ходить. Однажды спрашиваю: «Где у тебя папаха-то?» Оказалось, ему даже папаху не дали!

– Смех и грех.

– А вы его представляете в папахе?

– С трудом. Когда-то Алексей Касатонов рассказывал – в госпитале у умирающего Тихонова условия были не очень.

– Да что он сочиняет? Отличные были условия. Лучше и не сделаешь. А с каким уважением к Тихонову относились! Сильно его подкосила гибель сына. Знаете, как Вася погиб?

– В общих чертах.

– Поселился на Новом Арбате. Собирал всякие ружья, и не только старинные. Он человек состоятельный, много чего было в квартире. Вдруг начали реставрировать дом – затянули пленкой, леса поставили. Так по ним умудрились к Васе в окно влезть! Но, видимо, испугались сигнализации, быстро ушли. Не успели вычистить. Василий все боялся, что будет продолжение. А он же с командой работает, постоянно в разъездах. Чтоб перестраховаться, строительную сетку надумал срезать. Причем трезвый был. Наверное, оступился. Упал с четвертого этажа, нашли уже мертвым.

– Виктор Васильевич переживал жутко.

– Ой, как плакал… Васю обожал, помогал ему во всем. Единственный сын! Татьяна Васильевна еще как-то держалась, она женщина суровая. А на Виктора страшно было смотреть.

– На глазах сдавал?

– Да. Положили в больницу. В какой-то момент вроде на поправку пошел, уж выписывать собирались. Вдруг резкое ухудшение, реанимация, и все. Похоронили на Ваганьковском, на центральной аллее. Памятник чудесный – в виде стелы из двух хоккейных клюшек, перед ними портрет Тихонова на фоне российского флага, внизу шайба из гранита. Могила Васи тоже на Ваганьково. Другой участок, неподалеку. Как раз в субботу поедем на кладбище, годовщина у Виктора Васильевича. Помянем…