http://www.rg.ru/2015/08/12/rodina-futbol.html

Попасть на матч СССР — ФРГ можно было, только отстояв ночь в очереди у касс. И наши со Львом Яшиным в воротах не подвели… (Фото:РИА Новости ria.ru)
«Матч с немцами. Кассы ломают. Бедлам…»
Почему поэт Евгений Евтушенко написал пронзительное стихотворение о футбольном матче СССР-ФРГ, сыгранном 60 лет назад
Родная речь
Вдруг вспомнились трупы по снежным полям,
бомбежки и взорванные кариатиды.
Матч с немцами. Кассы ломают. Бедлам.
Простившие Родине все их обиды,
катили болеть за нее инвалиды, —
войною разрезанные пополам,
еще не сосланные на Валаам,
историей выброшенные в хлам —
и мрачно цедили: «У, фрицы! У, гниды!
За нами Москва! Проиграть — это срам!»

Хрущев, ожидавший в Москву Аденауэра,
в тоске озирался по сторонам:
«Такое нам не распихать по углам…
Эх, мне бы сейчас фронтовые сто грамм!»
Незримые струпья от ран отдирая,
катили с медалями и орденами,
обрубки войны к стадиону «Динамо» —
в единственный действующий храм,
тогда заменявший религию нам.

Катили и прямо, и наискосок,
как бюсты героев,
кому не пристало
на досках подшипниковых пьедесталов
прихлебывать, скажем, березовый сок
из фронтовых алюминьевых фляжек,
а тянет хлебнуть поскорей, без оттяжек
лишь то, без чего и футбол был бы тяжек:
напиток барачный, по цвету табачный,
отнюдь не бутылочный, по вкусу обмылочный
и, может, опилочный —
из табуретов
страны Советов,
непобедимейший самогон,
который можно,
его отведав,
подзакусить рукавом, сапогом.

И, может, египетские пирамиды,
чуть вздрогнув, услышали где-то в песках,
как с грохотом катят в Москве инвалиды
с татуировками на руках.
Увидела даже статуя Либерти
за фронт припоздавший второй со стыдом,
как грозно движутся инвалиды те —
виденьем отмщения
на стадион.

Билетов не смели спросить контролерши,
глаза от непрошеных слез не протерши,
быть может, со вдовьей печалью своей.
И парни-солдатики,
выказав навыки,
всех инвалидов
подняли на руки,
их усадив попрямей,
побравей
самого первого ряда первей.

А инвалиды,
как на поверке, —
все наготове держали фанерки
с надписью прыгающей «Бей фрицев!»,
снова в траншеи готовые врыться,
будто на линии фронта лежат,
каждый друг к другу предсмертно прижат.

У них словно нет половины души —
их жены разбомблены и малыши.
И что же им с ненавистью поделать,
если у них — полдуши
и полтела?

Еще все трибуны были негромки,
но Боря Татушин,
пробившись по кромке,
пас Паршину дал.
Тот от радости вмиг
мяч вбухнул в ворота,
сам бухнулся в них.
Так счет был открыт,
и в неистовом гвалте
прошло озаренье по тысячам лиц,
когда Колю Паршина поднял Фриц Вальтер,
реабилитировав имя Фриц.
Фриц дружбой —
не злостью за гол отплатил ему!
Он руку пожал с уваженьем ему,
и —
инвалиды зааплодировали
бывшему пленному своему!

Но все мы вдруг сгорбились, постарели,
когда вездесущий тот самый Фриц
носящий фамилию пистолета
нам гол запулил, завершая свой «блиц».
Когда нам и гол второй засадили,
наш тренер почувствовал холод Сибири,
и аплодисментов не слышались звуки,
как будто нам всем отсекли даже руки.

И вдруг самый смелый из инвалидов
вздохнул,
восхищение горькое выдав:
«Я, братцы, скажу вам по праву танкиста —
ведь здорово немцы играют,
и чисто…»,
и хлопнул разок,
всех других огорошив,
в свои обожженные в танке ладоши,
и кореш в тельняшке подхлопывать стал,
качая поскрипывающий пьедестал.

И смылись все мстительные мысленки
(все с вами мы чище от чистой игры),
и, чувствуя это,
Ильин и Масленкин
вчистую забили красавцы-голы.

Теперь в инвалидах была перемена —
они бы фанерки свои о колена
сломали,
да не было этих колен,
но все-таки призрак войны околел.

Нет стран, чья история — лишь безвиновье,
но будет когда-нибудь и безвойновье,
и я этот матч вам на память дарю.
Кто треплется там, что надеждам всем крышка?
Я тот же все помнящий русский мальчишка,
и я как свидетель всем вам говорю,
что брезжило братство всех наций в зачатке —
когда молодой еще Яшин перчатки
отдал, как просто вратарь — вратарю.

Фриц Вальтер, вы где?
Что ж мы пиво пьем розно?
Я с этого матча усвоил серьезно —
дать руку кому-то не может быть поздно.
А счет стал 3:2.
В нашу все-таки пользу.
Но выигрыш общий неразделим.

Вы знаете, немцы, кто лучшие гиды?
Кто соединил две Германии вам?
Вернитесь в тот матч, и увидите там.
Кончаются войны не жестом Фемиды,
а только, когда забывая обиды,
войну убивают в себе инвалиды,
войною разрезанные пополам.
Март 2009, Талса, Оклахома

СССР — ФРГ: 1955 год

(репортаж из прошлого века)

— Евгений Александрович, а почему ваше стихотворение написано только через 54 года после того, как прошел сам матч?

— Потому что уж очень велико было разочарование от нынешних выступлений нашей сборной и всего, что происходит вокруг нее. Я хотел передать нынешним футболистам ощущение от игры Севы Боброва, Игоря Нетто — они играли так, что пульсировали буквы СССР на их майках.

— Что вас больше всего потрясло в той игре?

— Присутствие на матче огромного количества инвалидов-фронтовиков. Мне даже кажется, что их было тысяч десять. Их же в то время притесняли, ссылали куда-то, чтоб не портили картину счастливой жизни советских людей. А тут они стали появляться отовсюду. Казалось, инцидентов не миновать, но все прошло мирно, по-дружески. И фанерки с призывом «Бей фрицев!» были брошены на гаревые дорожки вокруг поля.

— У этого стихотворения, я знаю, интересная судьба…

— Его одна немка-аспирантка перевела на немецкий, и я читал это стихотворение в студенческом городке Хайдельберге на стадионе в присутствии 15 тысяч человек. Еще его читал один сенатор в сенате США. Он сам фронтовик, был участником знаменитой встречи советских и американских войск на Эльбе. Да что там — председатель нашей Госдумы Сергей Нарышкин лично читал его нашим футболистам перед поездкой на чемпионат мира в Бразилию. Увы, не помогло: у них нынче ни настроя, ни вдохновения!

— Как вы достали билет на тот матч, ведь желающих было в несколько раз больше, чем мог вместить стадион «Динамо»?

— Простоял всю ночь, мне дали два. На игру ходил с другом — поэтом-фронтовиком Евгением Винокуровым, который, будучи лейтенантом-артиллеристом, дошел до Пруссии. Его просто трясло во время игры, он очень боялся конфликта на стадионе, который перерос бы во что-то более серьезное. Но все пошло по-другому, и этот матч оказался первым шагом к нормализации отношений с Германией.

— Может сейчас какой-то матч помочь примирению народов?

— Конечно, может и должен. И спорт в целом, и поэзия, и образование, и… Это ведь не банальность — идеалы братства народов, это лучшее, что есть у человечества.

ТАБЛО
СССР — ФРГ — 3:2 (1:1). 21 августа 1955 года. Стадион «Динамо». Судья: Уильям Линг. Голы: Паршин, 16-я минута (1:0) Вальтер, 29-я минута (1:1), Шеффер, 52-я минута (1:2), Масленкин, 69-я минута (2:2), Ильин, 73-я минута (3:2).

СССР: Лев Яшин, Анатолий Порхунов, Анатолий Башашкин, Михаил Огоньков, Анатолий Масленкин, Игорь Нетто (капитан), Борис Татушин, Анатолий Исаев (Юрий Кузнецов, 70), Николай Паршин, Анатолий Ильин, Сергей Сальников.

ФРГ: Фриц Херкенрат, Эрих Юсковяк, Йозеф Позипаль, Хорст Эккель, Вернер Либрих, Герхард Харперс, Хельмут Ран, Фриц Вальтер (капитан), Макс Морлок (Вилли Шредер, 74), Йозеф Рёриг, Ханс Шеффер.

Анатолий Исаев: За победу обещали ордена…

Один из трех* ныне здравствующих советских участников матча поделился воспоминаниями

Сергей Емельянов
Анатолий Исаев: Игра была жесткой, но не такой, как иногда сейчас: за шею, за руки, за майки никто никого не хватал.
Анатолий Исаев: Игра была жесткой, но не такой, как иногда сейчас: за шею, за руки, за майки никто никого не хватал.
— Меня об этом матче в декабре немецкий журналист Томас расспрашивал. Я был очень удивлен, когда меня попросили об интервью. Я его так и спросил: вам-то с какой стати это нужно? Вы же проиграли? Он был немолод, лет под шестьдесят, поэтому не зашорен, и начал мне говорить, что матч помог сближению народов, ведь то была первая спортивная поездка немцев в СССР. А потом он вдруг предложил, мол, может, и сейчас бы такой матч сыграть, ведь опять в мире обстановка сложная. Тем более что немцы снова стали чемпионами мира. Я ему в ответ: душой то я готов, да годы не те, а за наших футболистов стыдно, им нынче только Лихтенштейн по зубам.

— Анатолий Константинович, у вас в родне кто-нибудь воевал?

— Да, отец. Сам я во время войны часто с матерью дежурил на крыше, тушил бомбы-зажигалки. Помню, одна не загорелась, так я ее втихомолку домой притащил, а друзья меня сплавили, пришел милиционер искать у нас в квартире бомбу — мать чуть с ума не сошла…

Я отцу тогда достал билет на игру, он ходил со своим братом. Но в футболе они слабо разбирались. Ни перед игрой, ни после они меня не доставали своими наставлениями. Сядут, выпьют, и давай по-простецки рассуждать сами собой — меня не втягивали.

Зато наставлений высокопоставленных лиц я наслушался на всю жизнь. Особенно досталось от комсомольских лидеров, будущих чекистов Семичастного и Шелепина. Они приезжали на базу, собирали всех и жестко вели разговор, обрывали тренера: что ты их уговариваешь, они обязаны победить. Выиграют — получат ордена… Но после игры мы от них даже поздравления не услышали. Нам тогда по телевизору «Темп» подарили, а вот про деньги не помню. Телевизору в семье были очень рады, у нас был «Ленинград» с крохотным экраном, а тут сразу такой, казалось, экранище…

А вообще до игры мы ни с кем не общались из болельщиков, мы на базе в Тарасовке были закрыты от всех. Зато за день до игры нас вдруг вместе с немецкими футболистами пригласили на концерт Мишеля Леграна. Вот это было здорово, я очень любил джаз, и была такая громкая музыка, что мы по-хорошему ошалели. Но с немцами не общались, языка же не знали, английский еще кое-кто знал, но не немецкий.

Сама игра была жесткой, но не такой, как иногда сейчас: за шею, за руки, за майки никто никого не хватал. И симуляции, как сейчас, не было. Мужская игра.

— Вы вышли на игру и сразу почувствовали, что перед вами чемпионы мира?

— Конечно, да еще они потом повели в счете. Уже появились мысли, что против чемпионов мира отыграться не удастся. После игры был банкет, но и там мы с немцами очень-то не общались. Они пили только вино, а мы — все, что давали. К немцам подходили лишь те, кто постарше: Яшин, Нетто… А остальные просто чокались с ними, мы же давали себе отчет: кто мы, а кто они — чемпионы мира.

— Что от той игры осталось на память?

— Мандраж. Выходил на ватных ногах. Я ошалел: еще недавно играл за завод «Красный пролетарий», а тут на «Динамо» против чемпионов мира выхожу, елки-палки. Видимо, я перегорел. Не помню, что у меня не получилось, но меня заменили. А блистали у нас спартаковцы Пашутин, Ильин, Масленкин… Но Яшин вот неожиданно в ближний угол пропустил. И еще гордость была огромная, что чемпионов мира обыграли.

*Кроме Анатолия Исаева в той игре приняли участие Анатолий Ильин и Юрий Кузнецов.

Опубликовано в Родине N815 от 1 августа 2015 г.